Николай Львов - гордость Новоторжской земли

Пожалуй, каждому жителю Торжка известно имя Николая Александровича Львова. Но многие горожане отождествляют его только с архитектурой, когда как для самого Львова архитектура была лишь одним из увлечений.
Он не только состоял в Академии художеств, но и был членом Академии российской уже в качестве литератора.
 
Список открытий и инженерных идей Николая Львова также достаточно длинный.
 
Так, например, он создал оригинальную конструкцию печей и каминов, которые обогревали помещение нагретым свежим воздухом.
Он мечтал о повсеместном внедрении своего изобретения и выпустил книгу «Русская пиростатика», в которой подробно описал придуманный им способ отопления помещений.
 
А еще Николай Львов пытался внедрить в России применение земляного угля. И сегодня мы расскажем об этом.
 
«В Валдай послан я по имянному повелению искать угля и нашел. А сколько я сего угля нашел, скажу только, что если ваш Тамбовский архитектор возмется сделать над светом каменный свод, то я берусь протопить вселенную».
 
Почти двести лет назад, в 1786 году, получил это послание тамбовский губернатор от своего давнего приятеля — члена Вольного экономического общества и коллежского советника Николая Александровича Львова, который незадолго до того по «имянному повелению» Екатерины II отправился в новгородские леса, на берега речки Меты, для отыскания «земляного угля». И преуспел, найдя у самого города Боровичи угля «превеликое множество и очень хорошей доброты».
 
Самолично проверив качество угля, Львов убедился, что он дает ясное пламя и долго держит жар, не уступая в этом ни бельгийскому, ни даже английскому, и намного превосходит своим жаром лучшие березовые дрова. В нем, правда, было много серы, но бывший бомбардир Измайловского полка прекрасно знал, как нужна сера для выделки пороха. Он попытался найти способ извлекать чистую серу из боровичского угля и был убежден, что добился успеха (хотя, судя по всему, получил он все что угодно, только не серу).
 
Зато получить каменноугольный деготь ему действительно удалось, и превосходный, не уступавший английскому, который незадолго до того стали применять для пропитки корабельных снастей и дерева, чтобы не гнили.
 
Многочисленными опытами Львов доказал, что отысканный им «земляной уголь» годен для кузнечного и пушечного дела, для кирпичных и стекольных заводов, для хлебопечения, сахароварения и винокурения. Но — увы — шли годы, а Россия продолжала покупать уголь в Англии. «Матушку-государыню» сменил на троне Павел I, но даже — после того как в 1797 году вышел его указ «О разрабатывании и введении в общее употребление земляного угля, отысканного под городом Боровичами и по берегу реки Меты», а Львов был назначен директором угольных приисков и разработки оных в империи — первым руководителем всей русской угольной промышленности — даже после этого боровичский уголь не находил сбыта.
 
Потребители отказывались его брать, предпочитая испытанный английский. Когда первую партию угля — больше 70 тысяч пудов (1100 тонн) — Львов привез в Санкт-Петербург, ее никто не принял даже на хранение. Пришлось свалить уголь прямо на берегу Невы, где у Малоохтенского перевоза стояла дача Львова. И пока он тщетно пытался пробить стену непоколебимого равнодушия столичных вельмож и чиновников, добытый с великими трудами уголь был уничтожен пожаром, длившимся целых два месяца.
 
История печальная, но вполне обычная для самодержавной Российской империи.